Пять месяцев назад.  

Пётр Первый откинул крышку гроба и зашёлся в злобном кашле.  

Воздух эпохи государю не понравился. Гнилостный запах лжи, смешанный со свинцом миллионов машин влился в ожившие лёгкие Петра и заставил его почувствовать весь дух чуждого ему, нового времени. Государь не увидел чётких образов и смыслов, но некое общее настроение, витавшее в воздухе, показалось ему тревожным и неприятным.  

Оглядев убранство мрачного Петропавловского собора, он заметил тёмные силуэты ещё парочки ссутуленных фигур, сидящих на сдвинутых надгробиях.  

– Проснулись, прадедушка? – его тронули за плечо.  

Рядом стояла фигура худого лысого мужчины лет шестидесяти. Он подал руку. Голос его звучал неестественно хрипло.  

– Моё имя Николай. Николай Павлович Романов. Ваш пра-правнук по линии Елизаветы Петровны. Позвольте, помогу вам встать.  

– Сколько времени? – почему-то спросил Пётр Первый.  

– Семь часа утра, - послышался бас с соседних гробниц. – Весна. Двадцать первый век, Пётр Алексеич. А меня зовут Александр Александрович, я внук Николая Павловича. За моей спиной же Коля, мой потомок. Остальные пока не проснулись.  

Пётр задумался. Раз Господь разбудил их спустя столько лет, вероятно, пришло время для чего-то важного. Возможно, чего-то торжественного, знаменательного?  

– Ну, и как же моё окно в Европу? - решил пошутить Пётр.  

– К чертям Европу! – выругался потомок из дальнего конца зала. - Петроград и вся Ингерманландия отчуждены Европейскому союзу в составе буферной республики. Сибирь формально независима. Южные порты отданы Речи Посполитой. Московия осталась без моря.  

Пётр Первый вгляделся в потомка, которого Александр III назвал Колей. Он был низкого роста, усат и коренаст, выглядел подавлено. На Николае II-м был странный офицерский китель.  

– Сдаётся мне, что виноваты во всём вы, мой многоуважаемый тёзка, - обратился к младшему Коле Николай Павлович. – При вас рухнуло самодержавие и прервалась династия, не так ли?  

– Постойте! - воскликнул недоумевающий Пётр. – Откуда же вы всё это знаете?  

– Во время сна... или посмертия ли, нам были видения, – пробасил Александр III. – Я прошу не винить моего отпрыска в смерти самодержавия. В нём в равной степени виноваты все мы...  

Двое Николаев заворчали, но Пётр решительно оборвал дебаты:  

– Господа! Не время спорить. Я предлагаю выбраться наружу и пойти в затрапезную.  

Романовы-младшие с радостью согласились.  

Тот самый момент.  

Растолкав крестящихся, машущих кадилами священников и сверкающих айфонами охранников, они выбрались на улицу. Долго гуляли по сонному, туманному центру Петербурга, разглядывая незнакомые машины, светофоры, сверкающие витрины торговых центров и пытаясь найти работающую харчевню. То одному, то другому из них вспоминались и открывались обрывочные, смутные знания об окружающем их мире. К примеру, Николай II понял, что переходить улицу нужно на зелёный свет, а Александр III, увидев в небе след истребителя, назвал родственникам его модель и объяснил принцип работы.  

Петру было всё в диковинку. Государь испытывал смутные чувства: красота и величие классических зданий восхищали его и вызывали радость за потомков, но он не мог свыкнуться к мыслью, что его великой державы, Российской Империи больше не существует. Обилие мелких деталей, пугающих и раздражающих оставляли в душе Петра смятение. К тому же, несмотря на неплохую компанию из воскресших родственников, он чувствовал себя одиноким без Катерины и близкого окружения из тысяча семьсот двадцатых годов.  

Наконец, они нашли харчевню с вычурной жёлто-красной вывеской и статуэткой шута с обломанными пальцами у входа.  

– Свободная касса! - воскликнул молодой юноша за прилавком. Взглянув на лицо юноши, Пётр обнаружил в нём арапа.  

– Принеси-ка ты нам выпить, – повелел Пётр, опершись на прилавок. – Да поесть.  

– Э... Кола, чай, кофе?  

– Что за кола? - нахмурился Пётр. – Квасу давай. Или пива.  

– Простите, - нахмурился арап и кивнул на табличку. - Читайте меню, у нас Макдональдс, такого нет.  

– Ты мне указывать вздумал?! – рявкнул Пётр, но Николай II с Александром оттащили его от прилавка.  

– Пётр Алексеевич, крепостное право отменили полтора с лишним века назад, - словно извиняясь, сказал Николай II. - Этот юноша - свободный человек, а еду здешнюю и едой толком не назовёшь. Позвольте мне разобраться.  

Спустя десять минут четверо Романовых, присев на неудобных сиденьях за пластиковым столиком, принялись жадно трапезничать. К удивлению Петра, он узнал в жёлтых палочка заморский картофель, который оказался чрезвычайно вкусным, хоть и вызывал лёгкие колики.  

– Что делать будем, господа? – наконец, решил озвучить насущный вопрос Александр. – Ясно как белый день, что мы воскресли неспроста. Россия раздроблена и лишена морей. Видимо, Господу было угодно призвать лучших своих чад во спасение отчизны.  

– Лучших... – грустно покачал головой Николай II. – Вы серьёзно так думаете, папенька?  

– Предлагаю выбрать нашим главнокомандующим Петра Алексеевича, – сказал Николай I. – Сейчас же в мире демократия. Всеобщее избирательное право.  

– Поддерживаю, – пробасил Александр.  

Николай II кивнул.  

– Так что делать будем? - повторил вопрос Александр.  

Все уставились на Петра Первого, ожидая какое-то важное решение.  

Долго думал государь, жуя макдональдский хэппи-мил и глядя в окно.  

Он глядел на небо, на облака, и его памяти вдруг всплыли могучие парусные суда, галеоны и фрегаты, сошедшие с петровских верфей. В любой непонятной ситуации надо строить флот, вдруг понял Пётр.  

Но как? Где найти деньги?  

Ответ на вопрос промчался мимо окна рычащей стаей стальных коней.  

Пётр бросился к выходу, едва не опрокинув стол, выбежал на улицу и глядел вслед пятёрке мотоциклов, пролетевших по Невскому.  

– Откуда они? Где? - хватал Пётр прохожих за грудки, пока, наконец, один испуганный горожанин не пропищал с жутким финским акцентом государю:  

– Это байкерский клуб "Ночной Охотник"!  

Государь махнул в окно родственникам, командуя следовать за ним. Он бежал по Невскому и знал, как спасти Россию.  

Сейчас.  

Четвёрка "харлеев" вкатывается на задний двор здания с яркими огнями. Их встречают восторженными криками сотня фанатов. На переднем, в кожаных штанах и длиннополом плаще, в чёрно-жёлто-белой бандане, восседает Пётр Первый. Следом едут два Николая, в сверкающих металлом куртках, стилизованных под фраки. Замыкает колонну величественный Александр, чья борода стала ещё пышнее, а взгляд - суровей.  

Через полчаса их ждёт блеск софитов, шум радостной толпы, вьющиеся флаги и вспышки фотокамер.  

Они играют бескомпромиссный, строгий и могучий имперский симфоник-металл. Пальцы Николая II держат хромированный бас с десятком заклёпок, перед ним микрофонная стойка. В руках Николая I семиструнная электрогитара, а могучий Александр III стоит за пятиоктавным Korg-ом, их старинные, сложные соляки спорят друг с другом, то сливаясь воедино, то расходясь по залу. Позади них, но не на задних ролях, за барабанной установкой сидит Пётр Великий, талантливый барабанщик и умелый бэк-вокалист.  

Фанаты считают их братьями, хотя даты рождения Романовых разделяют сотни лет. Романовы поют о прошлом, о великих победах, об исчезающем народе, о славе и гордости за отчизну, о кораблях и флоте. Им нравится этот труд, но он не самоцель - им просто нужны деньги.  

Деньги, чтобы спасти державу.  

Чуть позднее.  

– Всегда удивляюсь, как это вам удалось? - спросит юный Алексей Николаевич своего отца. – Как вы с братьями построили транснациональную корпорацию, возродили Московский флот, будучи сиротами, не имея ни гроша в кармане?  

– Нам помогал Господь, - кротко ответит он. - Деньги сами идут к тому, кто хорошо знает своё дело, пусть даже оно не столь нужно и популярно, как раньше.  

- А что же симфонический металл, почему именно он? Почему байк-клуб?  

Николай II пожмёт плечами, почешет седой подбородок.  

- Понравилось, красиво же, - Потом, недолго посомневавшись, проговорит: – Да, мальчик, пожалуй, пришло время рассказать тебе правду о нашем происхождении...