Скоробогатов Андрей, Юшков Павел

 

  

  Киберкаштанка мальчика

  

  Освальд проснулся и тут же судорожно принялся вспоминать окончание сна.

  Если ещё вчера казалось, что всё не так просто, то уже завтра станет понятно, что просто всё не так.

  Сначала кажется, что розовые пузырьки - это главные персонажи, но затем становится ясно, что главный персонаж - это мальчик.

  Стоя на вершине кочки, нетрудно ошибиться, особенно если всё - лживая ложь.

  

  * * *

  Киберкаштанка пересказывает содержимое Википедии всю ночь, потому мальчик Вася держит её в своей комнате, накрыв сверху подушкой, чтобы отец не узнал о неисправности. Киберкаштанка схватила вирус, генерирующий поток сознания. В этом был виноват сам Вася, скормивший механической подруге половину Википедии и пару заражённых сайтов на спортивную тематику.

  - У меня есть самосбросы, - говорит Киберкаштанка. - Самосбросы - это специальные горнолыжные штаны. Их можно сбрасывать, не снимая лыж. Впервые горнолыжный спорт...

  "Не снимая лыж... Не снимая лжи... Лживая ложь, ложь лживых лыж," - думает мальчик Вася, измучившийся от бессонницы.

  Ему всё надоело.

  Он держит Киберкаштанку за ногу, входит в ванную и включает свет. Спустя пару секунд армагеддон мира розовых пузырьков раскрывается перед ним, мира улыбчивых обитателей акриловой ванны с брозновыми ножками.

  Но кто же с ножками? Пузырьки или ванна? Наверное, ванна, ведь у пузырьков есть нераскрывшийся рот, чтобы улыбаться, но открывать рот опасно, а у ванны есть ножки, которые не ходят, и ванна, должно быть, мечтает о мести. "В рот мне ноги", - возможно, думает она. Она мечтает о мести за несостоятельность иметь рот, чтобы улыбаться, как пузырьки, будучи при этом обителью жизни для них, улыбчивых и розовых. Но и пузырьки улыбаются через силу, ведь у них нет ног, думает Вася.

  Верхи не могут, низы не хотят.

  - У меня есть... У меня есть самосбросы. Это... горно... шта... мож... лыж..., - голос становится всё тише и тише

  Внезапно мальчик Вася понимает причину армагеддона: монохромная киберкаштанка, ныряя в пену ванны, создаёт волну и брызги пузырьков. Киберкаштанка замолкает, в её мозгу вспыхивают искры. Угасая красным глазом и опускаясь на глубину, она уничтожает старое поколение пузырьков и создаёт новое, не менее улыбчивое. Но это Армагеддон, окончательный и бесповоротный.

  - Тётка! Тётка в ванной! - орёт отец и добавляет ещё пару слов. - Что за идиот растёт?!

  Тётка - это кличка киберкаштанки, данная родителями. Отталкивает сына, матерясь, вылавливает игрушку-робота за 7999 рублей.

  - We all live in a yellow submarine, - мычат розовые пузырьки закрытыми ртами, и это последнее, что слышит киберкаштанка, за короткий миг до смерти понимая, что теперь она скорее Му-му, нежели Тётка, и сожалея, что так и не стала Анной Карениной.

  Её не спасти, она умерла и замолчала навек.

  Не о такой смерти мечтал её киберразум, измученный истязаниями юнната, но и эта смерть оказалась приятной.

  Гулко хихикает ванна, довольная местью, и тухнущая лампа в ванной, засыпая, превращает день в ночь, которая всегда приходит незаметно. Не спит лишь старая стиральная машина, глядя неморгающим циклопическим оком на раковину. Она знает что-то большее о высших сигнальных механизмах, она знает будущее; со спокойствием буддийского монаха и немой мантрой внутри она следит за реальностью, которая, возможно, не больше, чем сон.

  

  * * *

  Серые каменистые равнины планеты с тонкой пеленой истощённой атмосферы были Освальду куда роднее ванной, которую он видел пару секунд назад...

  Но Освальд знал, что все сны, посещающие его - это воспоминания о прошлой, земной жизни, когда его бестелесная сущность, как и миллиарды других, ещё не реинкарнировавшихся сущностей, обитала в сознании людей.

  Считается, что люди - миф. Что это исполинские мудрые божества, пришедшие из древних цивилизаций. В людей теперь не модно верить.

  Существовала, меж тем, гипотеза, что предки его проживали на Земле во вполне телесной, осязаемой оболочке, адаптировавшись к оружию массового уничтожения "Дихлофос" и "Машенька". Не зря в легендах дикарей застыл образ Ультрозвукового Тапка, жестокого и беспощадного божества, грозящего гибелью всем, кто прячется под спасительным Плинтусом и мудрой Стиральной Машиной. Не зря теперь в ночь весеннего равноденствия тысячи молодых в Центральном Социуме строят в полярных предгорьях гигантский макет Плинтуса и Тапка и под покровом ночи оставляют пахучие следы на последним.

  Всё это было, знал Освальд. Все эти истории живы в мировом сознании лишь потому, что его раса существовала ещё во времена, когда было живо человечество. Тогда ещё не были запрещены тапки; люди не умели строить звездолётов для себя и не могли захватить половину галактики, как это сделали парой веков позже его, Освальда, праотцы.

  Учёные мужи считали его, Освальда, способность помнить прошлую жизнь заболеванием. Из-за этого бесправного одноразового самца изгнали из социума и лишили всех благ. Но лишения не страшили Освальда, ведь у него в мозгу был настоящий друг - мальчик Вася, и было великое прошлое своего народа. Гибель человечества от радиации, расцвет истинных хозяев планеты Земля и эпоха межзвёздной колонизации - всё это было не в прошлом, всё это ещё впереди, а пока...

  

  * * *

  ...Мальчик Вася, расстроившийся из-за киберкаштанки и узнавший много новых слов от отца, всхлипывая, глядит в тёмное небо и шепчет, обдувая вспыхнувшие слёзы.

  - Лети, Освальд, лети, теперь ты мой единственный настоящий друг. Когда я вырасту, мы завоюем этот мир. Непременно! Непременно!

  Возможно, именно тогда мысль бедного мальчика, стоящего на краю пропасти, вырвалась за пределы разума и приобрела вид далёкого космического таракана, который стоял теперь на кочке, глядя на колонизированное землянами-тараканами небо. Он стучал лапкой по своему затылку, будто сбившемуся радиоприёмнику, и шептал воображаемому мозговому мальчику Васе, сквозь миллиарды километров и сотни лет: "Непременно! Тыщ-тыщ! Непременно!"