- Посадка гипотраулера - это вам не это, - поучительно заметил
папаша и посмотрел в туннелизатор. - Тут бояться не надо, увереннее
давай!
Хаотичное движение гипототэмов внутри туннелизатора
постепенно замедлилось. Крохотные фигурки в смотровом окне уже
перестали казаться непрерывным вихрем турбулентности, и Шон Куцевич
понял, что корабль скоро выйдет из гипертуннеля. Когда он давал команду
самому главному из гипототэмов, были указаны координаты звезды из
далёкого сектора FD68, вокруг которой вращался заброшенный холодный
мирок под названием Новая Рязань.
- Вот теперь, Остап, врубай прогрев гравидвижков. Скоро вынырнем, - сказал купец.
В окрестностях этой звезды протекали сильные
подпространственные течения, связанные с хитрыми четырёхмерными
потоками, и выныривать надо было крайне осторожно. Остап, несмотря на
неплохое образование в бурсе, до сих пор ни черта не понимал в
четырёхмерной модели вселенной, и потому в подробности старался не
вдаваться. Молча кивнул и переключил тумблер на приборной панели.
- Говорят, в Новой Рязани девушки красивые, - сказал зачем-то отец.
Ха, девушки. Остапу было сейчас не до девушек, дело куда
важнее. Вообще, само известие о том, что ему предстоит самостоятельно
выныривать и сажать корабль на планету, оказалось для Куцевича-младшего
полной неожиданностью. Когда юноша заснул, корабль ещё стоял на
приколе, на планете Ботсвана-три. Отец, разбудивший его, сообщил, что
корабль уже загружен и летит, техник-грузин взял отгулы, и садить
корабль придётся Остапу.
Куцевич-младший внимательно прислушался к тарахтению
моторов и пробежался взглядом по приборам. Собственно, всё оставалось в
норме, и проверять было совсем не обязательно, но, всё же, это его
первое приземление, и относился он к поручениям отца чрезвычайно
серьёзно.
А папаша всё смотрел в окошечко туннелизатора. Наконец,
вихрь в нём окончательно развалился, превратившись в стаю разноцветных
существ с зубастыми, но вполне симпатичными мордами, гривами и
искрящимися хвостами. Размеры каждого такого гипототэма не превышали
трех-четырёх сантимов - одним словом, рыбёшка космическая, козявка
пузатая. Они гонялись друг за другом, хаотично носились по камере,
никак не желая схлапывать гипертоннель. Гипотраулер сел на дрейф
недалеко от космической поверхности, однако настоящего выныривания ещё
не произошло.
Управление на судне во время посадки было аналоговым,
реализованным на реле и лампах ведь новейшие электронные бомбы таких
держав, как Великий Казахстан или Гваделупское Ханство запросто могли
вывести из строя всю сложную электронику на корабле.
Куцевич схватил рукоять палки-манипулятора и принялся
разгонять одинаковых крохотулек по разным концам камеры туннелизатора,
сопровождая процесс разделения гипототэмов выражениями из лексикона
космических рыбаков. Обычно он так не изъяснялся, тем более, при сыне -
но сегодня был совсем особенный день.
Настоящие гипототэмы водятся в подпространстве, в других
измерениях. Чтобы поймать такую крохотульку и вытянуть на космическую
поверхность в наш, трёхмерный мир, требуется немало трудов. Занятие
стоит того - без гипертуннелизаторов человечество ни за что бы не
освоило дальний космос.
Однако пару лет назад галактическая общественность была
взбудоражена фактами бесцеремонной подделки гипототэмов подпольными
мастерами с планеты Новый Тугулым. Теперь любой владелец гипотраулеров
опасался, что техники на ремонтном доке подсунули контрофактных
крохотулек, подделок, и его гипотраулер выкинет в какую-нибудь чёрную
дыру, как это иногда случалось. Но тут, как сказал отец, такое было
исключено.
Гипототэмы равномерно распределились по разным краям
камеры. Красные агрессивно махали искристыми хвостами и щелкали своими
маленькими челюстями, синие, опустив хвост, тоскливо плавали
взад-вперёд, а желтые ярко заискрились, медленно кружась на месте, как
проблесковые маячки. В центре туннелизатора остался лишь главный
гипототэм, чей цвет не поддавался описанию, он неподвижно висел и
покорно ожидал команды хозяина. Всё, как полагается.
- Разделил! А как же, - отозвался отец, тревожно вглядываясь в иллюминатор. - Что-то не выныриванием никак, неужто застряли?
"Только бы в дыру не угадить", - подумал Остап и
почувствовал, как это страшно. Угодившим в дыру приходилось нелегко - в
лучшем случае, если стабилизирующие востроскручи хорошо срабатывали,
приходилось вызывать бригаду галактического МЧС, чтобы выковырять
застрявшее в дыре судно, в худшем - схлапывание в сингулярность.
Куцевич-младший вытер пот со лба, в этот момент послышался хлопок, и
корабль вынырнул. Черной дыры не оказалось, Остап облегчённо вздохнул и
глянул в окно. В круглом иллюминаторе наверху рубки виднелись пустынные
космические просторы с редкими звёздами и спиралями далёких галактик.
- Ну вот, а ты напугался, - проворчал Шон.
Остап осмелился возразить:
- Ты же сам больше меня напугался!
- Помолчи, дефлюцинат! - рявкнул Куцевич-старший и уткнулся в приборы. - Лучше бы вёсла подготовил.
Признаться, Остап не сильно любил, когда его обзывают
дефлюцинатом, тем более родной папаша, но сейчас это было простительно.
Как-никак, отец был холериком, да и ситуация волнительная - ошибешься
чуть-чуть, и размажет твой корабль по всему континууму. Отойдя в другой
конец отсека, паренёк схватился за ручку и принялся крутить колесо,
разворачивая гравитационные вёсла.
- Где садиться будем, папаша? - спросил Остап и показал на огни какого-то не сильно крупного поселения. - Вон там?
- Нет, не здесь, - послышался голос отца. - Отгреби вон к тому, там покрупнее. А я пока крохатулек покормлю
На конце весла заискрилось гравитационное пламя, и
гипотраулер резво помчался к незнакомому городу. Отец подошёл к
туннелизатору, открыл при помощи манипулятора отсек с космическим
планктоном - тем самым дефлюцинатом, которым так любят ругаться
космические рыбаки, - и голодные гипототэмы жадно набросились на
угощение.
* * *
Грести пришлось долго. На высоте в пятьсот километров в
радиоточке послышалось шипение, затем ленивый голос с сильным
поволжским акцентом сказал:
- Карабль, приём... А-атветьте, приём...
- Ну, давай, отвечай, - Куцевич подтолкнул сына к микрофону.
- Говорит... гипотраулер "Вассерман - пятьдесят два", -
несмело выкрикнул Остап. - Класс размерности - четыре. Следуем с
планеты Ботсвана-три. Торговый визит. Запрашиваем посадку.
Шон довольно кивнул, удостоверившись, что общаться с портами его сын умеет. Диспетчер проговорил куда-то в сторону:
- Вася, тут тарга-аши а-апять какие-то... Четвёрочка. Куда
их?.. Ха-арашо. "Ва-ассерман - пятьдесят два-а", па-асадку разрешаем,
квадрат сора-ак три-пэ.
- Ну, чего стоишь, - сказал папаша Остапу. - Вниз рули давай. Я пока с гравитацией разберусь.
Остап подбежал к рулевым веслам и нервно сглотнул слюну.
Скорость входящего в атмосферу корабля возрастала,
гипотраулер начало качать. Качка - страшное дело, если вовремя не
погасить, можно войти в штопор. Отец молча наблюдал за сыном, ни
единого совета. Напряжение возрастало, наконец сын не выдержал и дёрнул
за верёвку, чтобы раскрыть парашютный купол.
- Чего творишь, дефлюцинат!! - рявкнул папаша, но было
поздно - движение корабля резко затормозилось. С потолка отсека
облачком осыпалась штукатурка.
- И что теперь? - дрогнувшим голосом спросил сын.
- Всё. Встали, - сказал папаша, сматюгнулся и присел на табурет. - На орбите повисли, кажись.
Про подобные ситуации сын ничего не слышал, и что делать не знал. Возникла неловкая пауза.
- Надо обратно нырять, да? - спросил Остап наконец.
- Тебя чему в бурсе учили? - недовольно рявкнул Шон, поднялся и пошёл к туалету. - Сразу нельзя. Думай.
Остап потёр виски. Думать он не любил и считал это
чрезвычайно вредным занятием, но иногда выхода не оставалось. Поднялся
и посмотрел в иллюминатор. Очертания созвездий показались ему
странными, немного неестественным - звёзды светили тускло, и возникло
непонятное чувство, что такого места в галактике не может быть.
Юноша попытался вспомнить курс гиповождения. Корабль,
вставший на орбиту, должен погрузиться в невесомость, а раз этого не
произошло... Остап рванул к прозрачному люку, под которым, по уму
должна крутиться востроскруча - огромное бестелесное космическое
существо, напоминающее юлу. Его назначением было создание искусственной
силы тяжести, и во время посадки она должна была автоматически
останавливаться. На люке стояло несколько коробок с конфетами. Конфеты
были основным грузом, закупленным в этот раз отцом - по слухам, на
Новой Рязани был острый дефицит сладостей, и продажа сулила немалые
барыши.
Остап скинул коробки на пол, потом подвинул нижнюю и увидел... абсолютно пустое окно. Востроскручи не было.
У юноши от страха побелело в глазах. Мир перевернулся - без востроскручи невозможен полёт, невозможно пребывание в космосе.
- Папа, куда делась востроскурча!! - завопил сын, побежав в сторону вышедшего из туалета отца.
- Вывалилась при торможении, наверное, - немного неуверенно ответил отец. - Ты же не следишь!
Стало страшно по-настоящему. Востроскруча стоила целое состояние. Оставался один выход - ловить её, пока не улетела далеко.
Остап рванул к шлюзовому отсеку, на бегу напяливая лёгкий скафандр.
- Э, ты куда! - крикнул отец, но сын уже закрыл переборку.
Юноша уже бывал один раз в открытом космосе, когда пришлось
пересаживаться с гипотраулера на астероидную станцию, но страх перед
открытым космосом - ещё один страх, очень сильный, добавился к страху
быть наказанным за потерю востроскручи и ошибку при посадке.
- Дурачина! Куда лезешь, там же космос вовсе, а...
Внешняя переборка открылась, сын пригнул навстречу
галактикам и... свалился на тёмный металлический пол с двухметровой
высоты.
* * *
- Папаша, ты зачем меня так обманул, - обиженно сказал
Остап, помешивая ложечкой клубничный чай в операторской рубке. - Я
всерьёз поверил, что ты меня садить заставляешь, а тут - тренажёрный
ангар.
- Па-апаша твой не при чём, - сказал Виктор Джорджович,
заведующий тренажёром. - Эта-а я ему па-асоветовал к нам обра-атиться,
как он ска-азал, что тебя только по учебникам в бурсе учили. Пугливый
ты, Остап Шонович.
- Ты тоже хорош, Виктор Джорджович, чего вострокручу
вытащил раньше времени? - проворчал Куцевич-старший, а потом рявкнул на
сына. - Дефлюцинат! Так и думал, что испугаешься и всё испортишь. Да
чтоб я тебя хоть раз теперь подпустил к настоящему управлению...
- Ну пожалуйста, я больше не буду бояться! - взмолился Остап.
В комнату вошёл Василий, молчаливый двухметровый негр с проколотым ухом, он передал Шону свинцовый контейнер.
- Вот тебе ведро, - купец стукнул контейнером об пол. - Там
твои родственники, планктон космический! Иди, да засунь в туннелизатор.
Теперь только такую работу буду тебе поручать!
Удручённый сын поплёлся по коридору. Да, отец был не в
духе, наверняка аренда тренажёрного ангара стоила немалых денег, а
Остап не оправдал надежд.
Посмотрел в звездное -- теперь уже с настоящими звёздами -
небо над открытой крышей ангара, прошёл через тамбурный до управляющего
отсека и привычным движением вогнал контейнер с дефлюцинатом в
отверстие для комрёжки.
Разноцветные космические рыбёшки набросились на сверкающий
корм, лишь только главным гипототэм, видимо, уже наевшийся, покорно
застыл в центре туннелизатора и неотрывно смотрел своей безглазой
мордой на Остапа.
- Цезарь. Я назову тебя Цезарь, - сказал Куцевич,
зачарованно глядя на мерцание плазменной гривы. - Говорят, вы не живые, вам нельзя давать клички, но у тебя будет имя.
Гипототэм махнул хвостом.
- Цезарь, нооо! - неожиданно для себя крикнул Куцевич, и
главный гипототэм, яростно закрутившись, стал стягивать вокруг себя
красных, синих и жёлтых собратьев.
По внешней обшивке корабля расползлось сияние.
- В Новую Рязань полетим, Цезарь. Говорят, там девушки красивые.
Остап посмотрел в окно, рассмеялся и, повернув рычаги, задраил все входные люки. В этот раз ему почему-то не было страшно.
